Дополнительный к исповЪди и причащению больных примечания. 1) Если приходится приобщать нескольно больных в одной избе, то лучше сразу приготовить для них св. Дары по числу больных, чем делать это для каждаго по рознь, при чем сначала следует приобщать более слабых. Впрочем, если иерей най-дет более удобным, то для каждаго больного может растворять частицу тела Хри стова отдельно (Псков. В. В. 1895, 3). 2) Третья молитва в чине причащения больного: «Господь Бог премилостивый», должна пониматься как совокупность не ,,благожеланий", a „бдагословений", выража-емых, притом, священником, как лицем, обладающим властию иерархическою; а потому, по мнению некоторых, она обязательно должна произноситься с обращением к больному (а не к иконе, как это делается некоторыми) и с преподанием ему благословения (см. Тайн, испов., проф. А. И. Алмазова, 2 т., 101 стр.). 3) В молитве: «Господи Боже наш, Петрови и блуднице грехи оставивый», иерей нросит Бога, чтобы Он принял исноведание кающагося и простил грехи его; но отнюдь не возвещает ему об этом прощении, как следует на основании слов Спасителя (Иоан. 20, 21-23), всдедствие этого разематриваемую молитву нельзя считать разрешительною, а только приготовительною к разрешению. По своему содержаниго ука занная молитва сходна с молитвою в чине исповеди: «Господи Боже спасения». Как в «Чине исповедания» после молитвы: «Господи Боже спасения рабов», читается раз-решительная молитва: «Господь и Бог наш... да простить ти чадо...», так и в «Чине, како причастити больнаго, обязательно нужно читать после молитвы: сГосподи Боже наш, Петрови и блуднице...», указанную разрешительную молитву из «Чина испове-дания» («Господь и Бог наш... да простит ти чадо...»), так как в ней выражается сущность таинства покаяния (Рук. д. с. п. 1886, 46, 1896, 17; см. подр. Тайн, испов., проф. А. П. Алмазова, 2 т., 98—99 стр.; сн. 85 стр.). 4) Относительно случаев нрайней болезненности состояния нуждающегося в исповеди некоторыми даются следующия разяснения.—В том случае, когда пред священни ком находится больной, хотя не без памяти, но уже столь слабый, что может только мимикою выразить свое желание исполнить исноведь,—священник, ни мало не колеблясь, имеет право и должен его разрешить. Это заключение находит свое оправдание в Пра-вославном Катихизисе, в котором на вопрос: „что требуется от кающихся"?—дастся ответ: „сокрушенис о грехах, намерение исправить свою жизнь, вера во Христа и на дежда на его милосердие", т. е. об устпой исповеди, как conditio sine qua non,—умал чивается. Оправдывается это и тем, что и лиц вдоровых, но не могущих говорить, священник разрешает же на исповеди. Оправдывается это и распоряжениями некоторых иерархов. По требнику митр. П. Могилы, напр.,—„аще больнаго глас и глаголание в самом исповедании или пред зачатием исповедания престанет, помаванием или инеми киими знамении, поелику возможет, иерей грехи кающагося да тщится познати: яже или по единому когожде или родне познав..., да разрешен будет".—В том случае, когда больной сам не может выразить своей воли на исполнение исповеди, окружающие же его удостоверяют, что он желал исповедаться,—духовник также должен преподать страждущему разрешение от грехов. В этом случае возможность разрешения и дей-ственпость его находят для себя полную аналогию в позволительности совершать при таком именно условии крещепие (Рук. д. с. н. 1862, 10; сн. 1023 стр.). В требнике митр. П. Могилы на настоящий раз совершенно справедливо говорится: „аще (больной) пре жде престания глагола, яко желал бяше исповедатися, или сам собою покажет, или инии возвестят, да разрешен будет".—В том случае, когда больной уже не может выразить своего желания исповедаться, или окружающих его,—как свидетелей его же-лания исповедаться,—нет, а между тем,—или он сам был подобающим духовным сыном священника, пришедшаго в данном случае принять исповедь, или же этому последнему он известен вообще за таковаго,—священник также может разрешать умирающаго. Древняя Православная Церковь никогда не ставила абсолютиым условием действительности и возможности разрешения—именно внешнюю исповедь; она понимала это условие шире, именно—как постоянное духовное общение в прошедшем простого верую-щаго с своим духовным отцом. (Тайная исповедь, проф. А. И. Алмазова, 2 т., 447 стр.; см. также Рук. д. с. п. 1888,12).—Больной, внезапно лишившийся употребдения чувств, хотя бы относительно его было известно, что он „жил не так, как должно христи-анину, но соблазнительно, или который, быв врагом веры, не исподняд ея правил, или исподняд кое-как и редко ходил к богослужению", тоже может получить раз-решение от грехов, в том предположении, что он „не обнаружил внешним обра зом своего сокрушения и раскаяния, потому что не имел никого, кто бы мог засви детельствовать об этом, иди мог понять его" (Напомни, священ., 226 стр.; сн. Тайн, испов. А. И. Алмавова, 2 ч., 447 стр.).—Особенный и самый затруднительный случай составлает на этот раз тот, когда пред священником больной, лишившийся языка и сознания при совершении им преступнаго деяния, как то: разбоя, воровства и проч. Цер ковныя постановления прежняго времени, отказывая таковым лицам в погребении христианском (Указ. ст. патр. Адриана, 21 п.),—очевидно, считали непозволительным и разрешение таковых лиц, раз они не придут в созпание и не выразят своего раскаяния. Согласно этому и в современной церковно-практической дитературе настоящий вопрос иногда и решается (см. Рук. д. с. п. 1862, 13) отрицательно собственно в отно- 1152 ИСПОБ?ДЬ И ПРИЧАЩЕНІЕ БОЛЬНЫХЪ.