испрашивать указаний от своего Епископа а) (Ц. В. 1898, 2). При этом необходимо иметь в виду, что, при метрической записи погреб ения самоубийцы, следует делать совершается по христианскому обряду вопреки церковным и гражданским узаконениям, на основании коих христианское погребение лиц, лишивших себя жизни, допускается лишь в том случае, если имеется удостоверение врача, что самоубийство учинено в безумии, сумасшествии или временном, от каких-либо болевненных припадков, безпамятстве (Лит. Е. В. 1887, 42).—Сн. выше, 1 прим. на 1352 стр. ) По разяснению некоторых, после судебно-медицинскаго освидетельствования (кем бы последнее ни производилось—хотя бы лютеранином или даже евреем),— приходский священник, по получении об этом надлежащего удостоверения, не в праве отказаться от совершения погребения такого умершаго; гражданская власть, сообщая о том, что „к погребению известпаго самоубийцы не встречается препятствий", тем самым освобождает причт от юридической ответственности пред судебного властиго за последствия погребения даннаго лица; священнику входить в подобное изследование обстоятельств дела и в юридический анализ мотивов, которыми гражданская власть руководилась в своем официальном сообщении,—не предоставлено права (Ц. В. 1888, 5, 14; см. также 1897, 4). Но 14-м правилом св. Тимоеея Александрийскаго предписы вается, чтобы священник в каждом отдедьном случае самоубийства лично удосто-верялся в действительной причине самоубийства, а не полагался бы на свидетельство близких к самоубийце лиц, которыя, желая доставить самоубийце церковное погре-бение и поминовение, часто говорят неправду, именно утверждают, что несчастный лишил себя жизни, находясь «вне ума». В настоящее время, когда самоубийства сде-лались, можно сказать, эигидемией в нашей общественной жизни (о причинах само-убийства и нравственной оценке этого современнаго общественнаго недуга см. подр. Богосл. Вестн. 1898, 3), такая неправда обыкновенно прикрывается формальным меди-цинским удостоверением в том, что самоубийство совершено в состоянии безпамятства и умопомешательства,—и на основании этого документа священники считают себя не только в праве, но даже обязанными, без всяких с своей стороны изследований и возражений, погребать самоубийц по церковному обряду. Против такой антиканонической практики, явно благоприятствующей умножению числа самоубийств, в недавнее время возставал Преосвященный Макарий, епископ Томский (Номоканон при Бол. Требяике, А. Павлова, 321—322 стр.). По его предложению Тобольской Духовной Консисторией было сделано распоряжение по епархии, чтобы 1) священники во всех случаях самоубийств со всею точностию и неотступно руководствовались указанными (см. выше, 1350—1351 стр.) законоположениями и церковными правилами; 2) погребали по христианскому обряду на православпых кладбищах, с церковпым отпеванием и совершением панихид, только тех самоубийц, о которых судебно-медицинским изследованием удостоверено и известно всем и каждому, что они лишили себя жизни в явном и очевидном безумии, сумасшествии или безпамятстве, а от погребения самоубийц созйательных, не стра-давших душевными болезнями, отказывались; 3) в остальных случаях самоубийств, именно сомнительных, или не явно сознательных, не препятствовали, на основании судебно-медицинских удостоверений, предавать тело земле на указанном ими, свя щенниками, месте, не отказываясь, до воспоследования распоряжений по сему предмету енархиальнаго начальства, проводить тело к могиле с пением только «Святый Боже и совершением краткой литии вне церкви, что предоставляется их личному усмотрению; 4) предварительно разяснили родственникам таких самоубийц, что погребение по церковному чину и затем отправление панихид и поминовений могут быть совершаемы только с особаго распоряжения епархиальнаго начальства, о чем они, родственники, сами должны ходатайствовать, с представлением всех данных, могущих вызвать брагоприятное и желательное решепие дела (Тобол. Е. В. 1895, 6; Ц. Вед. 1895, 29). Это распоряжение Преосвященнаго Тобольскаго, предписывающее священникам епархии, чтобы они, на основании точнаго смысла 14 правила Тимоеея Александрийскаго, не полагались безусловно на упомянутыя медицинския свидетельства, а руководствовались бы своими личными сведениями о физическом и духовном состоянии своего прихожанина, неожи данно наложившаго на себя руку,—вполне, как говорит проф. А. Павлов, правиль ное и согласное с сущностию дела. В деле чисто-церковном (каково отпевание и по-миновение усопших), конечно, должен быть исполняем и закон церковный, и при том—в действительной его силе, а не по одной только форме, предписанной для его исполнения в гражданском закон?. Гражданский законодатель может вовсе отказаться от воззрения на самоубийство, как на преступление, подлежащее тому или другому наказанию (как действительно и принято во всех западно-европейских уго-ловных кодексах). Но Церковь, конечно, никогда не перестанет смотреть на то же са мое деяние, как на один; из самых тяжких грехов, и вопрос об отношении Цер кви к самоубицам долже ь решаться на осповании церковнаго закона, т. е. 14-го пра вила св. Тимееея Александр Іскаго. Само собою понятно, что в руководство священникам при исполнении этого церковнаго закона и предупреждение возможных с их стороны недоразумений необходимо от высшей духовной власти издание на сей предмет особых нравил (Номоканон при Бол. Требнике, А. Павлова, 322—323 стр.). Действительно, как утверждает «Цер. Вестник», несколько лет тому назад, по почину одного из 1354 ПОГРЕВ ЕНІЕ САМОУВІЙЦЪ.